История одного воина
(Продолжение. Начало в №№ 46, 49, 50)
Третья группа из-за отсутствия саперов, которые были вызваны на КП 375 сп для получения задачи и явились с большим опозданием, и из-за отсутствия проходов в своем минном поле, задержалась с выходом на исходную позицию, заняв ее только с рассветом, в 200 метрах от проволочных заграждений противника.
В 9:00 все разведгруппы после короткого минометного налета на траншеи противника при поддержке 45 мм орудий прямой наводки начали наступление по своим направлениям. С началом наступления противник оказал сильное огневое сопротивление ружейно-пулеметным, артиллерийским и минометным огнем по наступающим, огневым точкам нашей артиллерии и ближним тылам.
В составе второй группы под командованием Николая Ширяева вместе с Иваном Белкиным находились саперы Николай Кандуба, Александр Овчаренко и Владимир Подшивкин, которые под минометным и пулеметным огнем противника проделали два прохода в лесном 500 метровом завале и проволочных заграждениях, обезвредив 28 немецких мин у переднего края обороны противника. Указав пехоте подготовленные проходы, они вместе со всеми ворвались в траншеи противника. За это Кандуба представлен к ордену Красной Звезды, а Овчаренко и Подшивкину вручены медали «За отвагу».
Вследствие интенсивного огневого воздействия четыре разведгруппы успеха не имели. Первая группа была обнаружена и встречена пулеметным огнем и огнем артиллерии прямой наводки, во время которого был ранен командир взвода ОРР лейтенант Фролов, 3 сапера и 2 разведчика. Про остальных трех известно, что несмотря на успешное преодоление полосы заграждения, они не сумели ворваться в боевые порядки противника, и закрепившись на нейтральной территории, вели ответный огонь.
Из всех пяти групп только вторая поднялась в атаку и, достигнув переднего края противника, ворвалась в траншею в 400 метрах севернее Нестерово. Федор Лукьяненко получил задачу установить свой пулемет на указанной позиции и подавить огонь станкового пулемета противника. После выполнения задачи он ворвался в траншею противника и уничтожил двух гитлеровцев. В этом бою Федор Лукьяненко погиб. Представлен к ордену Отечественной войны III степени посмертно.
Забросав гранатами два блиндажа и уничтожив до 40 солдат противника, группа стала развивать успех в глубину. Пулеметчик Ибрагим Тухватулин, ворвавшись в траншею, установил свой пулемет на немецком блиндаже и героически отражал атаки немцев, спешивших к своим на помощь. Когда закончился последний патрон, несмотря на полученное ранение в голову, он приблизился к противнику и гранатами уничтожил 4-х фрицев. В этом бою Ибрагим Тухватулин погиб. Представлен к ордену Отечественной войны II степени посмертно.
Противник двумя группами, по 30 человек в каждой, слева из Нестерово и справа с высоты 186,7, при поддержке артиллерии предпринял контратаку, во время которой в траншее был убит командир взвода, младший лейтенант Николай Ширяев. Он четко поставил задачу перед командирами отделений, умело организовал выход на исходный рубеж и, преодолев заграждения противника, молниеносным броском всей группы ворвался в траншеи противника. Действуя смело и уничтожив из личного оружия 7 немцев, погиб смертью храбрых. Представлен к ордену Отечественной войны III степени посмертно.
Вместе с ним погибли 5 бойцов, а еще шестеро были ранены. Оставшись без командира и сосредоточив на себе весь ответный огонь противника из-за отсутствия успеха у четырех других подразделений, малочисленная группа продолжала удерживать занятый рубеж. Командование взводом после гибели командира смело принял на себя сержант Василий Калугин, уничтоживший 3-х фрицев. Представлен к ордену Красной Звезды.
Командир отделения Борис Борисов завязал бой с 9-ю фрицами, из которых 6 убил, и несмотря на полученную контузию, не оставил поле боя. Представлен к ордену Славы III степени. В этом бою получил ранение и Иван Белкин и также продолжал удерживать позицию.
Только после того, как стала очевидной невозможность развить дальнейший успех, из-за плотного огня противника, все разведгруппы получили приказ отойти и вернуться на исходные позиции. Благодаря этому бою были определены огневые позиции 7 минометных и 6 артиллерийских батарей, трех орудий прямой наводки и девяти станковых пулеметов противника, а также численность сосредоточенной группировки.
Таким образом, из пяти групп сработала только одна, вторая, и именно в ней находился Иван Белкин. Это можно понять из текста Наградного листа. Текст гласит, что Белкин Иван Митрофанович «под ружейно-пулеметным огнем противника, первым ворвался в траншею противника и увлек своим примером бесстрашия всех бойцов своего отделения. Когда завязался бой в траншеях противника, Белкин уничтожил гранатами 5 немцев. Будучи здесь ранен, не оставил поле боя и только по приказу стал отходить со всей группой».
Командир полка Федор Бочаров 5 июля 1944 года подписал Наградной лист и приказом от 24 июля 1944 года Иван Митрофанович был представлен к ордену Славы III степени. Но будучи раненым в том бою, он умер в госпитале от ран, так и не узнав о награде.
Причина его смерти и характер ранения остается неизвестным, но судя по тому, что поле боя он покидал самостоятельно, ведя при этом огневое сопротивление, наверное, все-таки не смертельное. Тогда почему он умер через неделю после этого – вызывает вопросы. Есть два документа медицинских частей, где зафиксированы его данные.
В сообщениях госпиталей есть ряд неточностей, которые запутывали поиски, да еще и административные реформы, которые регулярно меняли принадлежность населенных пунктов к районам и областям, тоже вносили свою лепту. Например, Пустошкинский район был передан в Калининскую область в феврале 1941 года, а в августе 1944 года уже оказался в Великолукской области, но в октябре 1957 г. переместился в Псковскую область.
Дата ранения – абсолютно точно известно, что ранен он был 28 июня, а госпиталь указывает 29 июня. Что это значит? – С раненым не поступило сопроводительных документов и указана дата поступления в госпиталь? Далее еще больше непонятного – на момент ранения он находился в составе 375 сп, а в донесениях указывается 371 сп (причем в двух разных), которого не было в составе 3-й ударной армии, и который вообще не дислоцировался в этом районе. Медицинские работники наверняка должны были это знать, да ведь и он сам мог об этом сообщить. Значит, получается, в госпиталь он поступил не только без сопроводительных документов, из своей части, но и без сознания? Загадка без ответа.
В этих двух документах разные даты захоронения – 8 и 9 июля. Тут можно предположить, что один документ относится к смерти 8 июля, а второй к захоронению 9 июля, но в обоих документах указано расположение могилы, причем разными описаниями.
Место захоронения – в обоих документах оно указано так, что можно прочитать как Жегулино, так и Никулино, особенно учитывая, что деревни Жегулино вообще обнаружить не удалось (есть Жигулино, но она не в этом районе, правда также как и Никулино). Но зато в документах почему-то не указана деревня Алушково, в которой, как удалось установить, и находился этот госпиталь. А Жегулино, после кропотливых поисков, оказался выселком Алушкинского имения помещика Александра Ивановича Кардо-Сысоева, жившего здесь в середине 19 века – там у него был фольварк. Записи об этом сохранились в архивах, но сам выселок прекратил существование после революции. Обнаружить данный факт помогла статья, опубликованная в газете «Вперед» в 2013 году Еленой Юриновой. Как исчезнувшее название Жегулино попало в документы госпиталя, а название существующей деревни Алушково нет – так и останется загадкой.
В то время когда Иван Митрофанович умирал в госпитале от ран, полученных при выполнении боевого задания по разведке огневых точек противника, войска 2-го Прибалтийского фронта готовились к активной фазе наступательной операции. С помощью разведданных, полученных 28 июня 1944 года, его 375 сп перешел в наступление, прорвал знаменитую линию «Пантера» и, сметая на пути вражеские подразделения, уже 12 июля 1944 года, в числе других частей, штурмом освободил Идрицу.
Войскам, участвовавшим в боях при прорыве обороны противника северо-западнее и западнее Новосокольников и освобождении Идрицы, приказом ВГК от 12 июля 1944 года объявлена благодарность и в Москве дан салют 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий. За успешное выполнение этой операции 219-я Стрелковая дивизия стала именоваться, как 219-я Стрелковая Идрицкая Краснознаменная дивизия.
Андрей Вахрушев-Белкин.
(Окончание следует).
